Однако несмотря на то, что голос Церкви – это голос всегда соборный, современному человеку все труднее и труднее осмыслять понятие соборности.  Это непонимание порождено индивидуализмом, который победоносно ворвался в историю и культуру вместе с Реформацией, Новым временем, европейскими революциями и атеизмом. Сегодня индивидуализм – основание современной цивилизации постмодерна. Индивидуализм – это мировоззрение, которое делает  человека мерой всех вещей, возводит до непогрешимости его частное, индивидуальное мнение. Индивидуализм противопоставлен соборности, потому что не признает никакого авторитета над собой. Церковь непогрешима,  когда высказывается на соборах, индивидуализм проповедует собственную непогрешимость: «Если я неправ, то я все равно прав, ибо это мое мнение». Христианин никогда не должен дорожить своим личным мнением, своими частными взглядами, индивидуальным подходом, потому что дороже всего для нас истина. Истина же есть достояние не одного или другого человека, а всей Церкви. И познать эту Истину можно лишь в Церкви, соборным разумом.  Как писал священномученик Иларион (Троицкий) в начале прошлого века: «Быть христианином – значит принадлежать к Церкви, ибо христианство есть именно Церковь, и вне Церкви христианской жизни нет, и быть не может».

      Только Церковь делает нас подлинно единым народом Божиим, общиной верных, святыми в своем призвании. Святой в традиционном библейском понимании – «отделенный», посвященный Богу, изъятый из среды прочего народа – «взятый в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2:9). Мы не лучше многих наших соотечественников – людей нецерковных, – но мы другие, и это надо четко осознавать. Инаковость эта заключена в православном мировоззрении, являющемся следствием нашей принадлежности к Церкви.

     Православный человек призван быть цельной, нравственно ориентированной, лишенной внутренних противоречий личностью. Но нет целостного человека без целостности ума. Православная антропология всегда рассматривала человека в единстве его разума, воли и чувств, а грех – как нарушение этой гармонии. Грехопадение первых людей заключалось в первую очередь в помрачении их ума (Адам и Ева согласились с диавольской идеей «быть как боги»), потом – в извращении воли (страстное желание вкусить от древа, ибо оно «приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3:6)), и лишь затем – в чувственном грехе вкушения. Грех ума является корнем всех грехов – это показывает со всей ясностью многовековая аскетическая практика Церкви. Исцеление ума, приведение его к целостности и обожению было предметом острой  христологической полемики св. Григория Богослова и еретика Аполлинария Лаодикийского, учившего о неполноценности человеческого ума во Христе. В ней святитель Григорий показал взаимосвязь  учения Церкви о Христе, человеке и спасении: «Что не воспринято, то и не уврачевано» – в этом уврачевании нуждается в первую очередь человеческий ум, образ мыслей, мировоззрение. «Человеческая мысль, если не приходит к Богу, остается ущербной и несовершенной», – пишет уже в XX веке сербский богослов преп. Иустин (Попович).

      Современный человек, не имеющий целостного мировоззрения, представляет собой духовного шизофреника. Слово  «шизофрения» этимологически происходит от греческого глагола «схидзо» (раскалывать, разделять) и является однокоренным со словом схизма, обозначающем в церковном праве понятие раскола. Шизофрения вне своего узко психиатрического понимания проявляется, на наш взгляд, в духовной сфере как мировоззренческий кризис. Развитие этого кризиса может привести и к душевному расстройству, ибо «человек с двоящимися мыслями нетверд во всех путях своих» (Иак. 1:8). В нашем обществе можно встретить людей, расколотость сознания которых не исчерпывается даже двойственностью.

     В VI в. в Византийской империи, в период острых догматических споров, когда только голос Вселенских соборов мог заглушить голоса еретиков, встал вопрос: какой главный критерий соборности, чем отличается определение собора от авторитетного, но частного мнения того или иного богослова, церковного деятеля или даже святого отца? Устами известного византийского богослова – Викентия Леринского – Церковь сформулировала понятие соборности и кафоличности. Соборным разумом и кафолической верой является то, что исповедовалось «всегда, везде и всеми».

     «Всегда» – значит, что мы, современные христиане, веруем так же, как веровали и апостолы, и первые мученики, и Отцы Церкви. «Везде» – это понятие, связанное с единством Поместных Церквей. Православный грек и православный русский при различии некоторых местных церковных традиций имеют соборное единство и могут причащаться из одной Чаши вне зависимости от своего географического положения. «Всеми» – здесь видим единство Церкви земной, воинствующей, и Церкви небесной, торжествующей.

      Ни один собор в истории Церкви не признавался таковым, если противоречил решениям предыдущих Вселенских или Поместных соборов. Такие лжесоборы проходили в иконоборческий период, когда вопреки первым Вселенским соборам, утвердившим реальность Боговоплощения, отвергалась возможность изображать воплотившегося Бога. Каждый Вселенский собор подтверждал и подкреплял решения ранее бывшего Вселенского собора, а авторитет Поместных соборов держится на духовном единстве с догматами и канонами соборов Вселенских.

      Вера всех – и живых, и усопших, и всех святых, и всего епископата, и клира и мирян – есть та вера, которую мы называем Православной Традицией, та Истина, которая передается, транслируется из поколения в поколение. И здесь следует отметить, что исповедание «всеми» не является только количественным критерием. Это не социологический опрос, в котором подвели относительно общий итог индивидуальных мнений. Св. Максим Исповедник, обличая ересь монофелитства (отрицание во Христе полноценной человеческой воли), оказался одним воином Христовым против всей империи, которая во главе с императором и патриархом уклонилась в лжеучение. Тогда соборный разум Церкви являл один единственный человек – простой монах преп. Максим. Он собою являл всю Церковь, ибо проповедовал веру, согласную со Священным Писание, Вселенскими соборами и святыми отцами. 

     Таким образом, соборность Церкви есть в первую очередь служение Истине – Христу. Только истина может собрать наши разрозненные, индивидуальные мнения в целостное мировоззрение. Это «собирание ума» - основание православной аскетики – делается возможным только в Соборной и Апостольской Церкви. Она, по слову апостола Павла, есть «столп и утверждение Истины». «Как может быть со Христом тот, – писал св. Киприан Карфагенский, – кто не пребывает с Невестой Христовой, не находится в Церкви Его». А быть со Христом, значит иметь в себе самом единство ума, озаренного благодатью, воли, направленной к Нему, и дел, творимых ради Него.